"Это слово – Война"

"Это слово – Война"

ПРЕДИСЛОВИЕ

Обыкновенными словами, сдавливая суть, пишет боевой офицер об одном дне, проведенном его группой в районе лесополосы посёлка Самашки. Определенную горечь вызовут при чтении некоторые места этого рассказа. Главное, что говорится обо всём спокойно, по-мужски. Это слово – Война. Хотя фраза «…в очередной раз понимаешь, что удовольствие от того, что просто живешь, очевиднее становится именно тогда, когда ты имеешь варианты это удовольствие потерять» - это уже голос писателя, оказавшегося на ставшей в наше время обыкновенной, чеченской войне...

Это очень малое повествование достойно широкого внимания.

Редакция «Троицкого слова»

Вылет планировался на семь часов. Рано утром в нашей полутемной палатке началась суета до подготовки – получение оружия, боеприпасов, увязывания снаряжения и тому подобное. Поскольку опыт у народа только нарабатывался, то определенная нервозность имела место. Началось притормаживание отдельных элементов из числа «наиболее подготовленных». Вышли на плац. Я выполз одним из последних. Уточнил у «замка» наличие людей, снаряжения, вооружения. Кого-то отругал, кого-то отправил за забытым. В строй встал перед выходом командира. В том, что дело будет серьезным, были уверены все поголовно. Практически каждый поработал в прилегающих к Самашкинскому лесу районах. Делились информацией друг с другом - знали куда шли, потому настраивались работать как следует.

Пробежали вдоль строя начальники служб. Провели сверку. Вышел комбат, стихли разговоры. Вперед вышли командиры групп. Доложились. Покивали головами в ответ на привычные вопросы, насторожились, переваривая еще раз информацию. На плечи стал давить вес разгрузки и рюкзака. В этот момент было не до погоды, хотя с утра все отметили - погода «класс» в общепринятом смысле. Я успел порадоваться хорошей видимости – все равно работать в зеленке, где видимость 30-50 метров, а растяжки и мины прочие видно будет лучше, если что. Поправил рюкзак, прикинул, как ходить с ним трое суток. Порадовался – вытерплю. Посмотрел на парней (мы все еще стоим перед комбатом): «Мелкий» - серьезен, «Сокол» напряжен в ожидании действия. У «Хаммера» лицо, как всегда, каменное. На остальных глянул мельком.

Отзвучали наставления, и обломки бамутского кирпича, которыми был вымощен плац, поплыли назад. В голове крутятся не образы или мысли, а, скорее, набор фраз, вариантов действия. Главная забота - взаимодействие между группами.

Притопали на вертолетную площадку. Разместились, ждем борта, пехота бродит в отдалении, изредка поглядывая в нашу сторону. Закурили. Проверяю еще раз состояние группы, беседую на тему предстоящих действий. Ребята прониклись, но изображают спокойствие наполеоновской гвардии: «Не волнуйся, командир, зайдем и выйдем, не подведем». Отлично. Оставляю группу на «Качка», сам отхожу к офицерам почесать язык о враге насущном и хитростях ему присущих. В метрах 500 начинает работать «Град», красиво и нервы успокаивает. Хотя и немного, но лес прочешет. И всё. На этом время замерло до 13.00. Единственный плюс состоял в том, что мы с «Соколом» смотались в лагерь попить чая со сгущёнкой и послушать музыку в военном уюте.

Понятно, что как только обозначилась задержка с вылетом, так поползли злые речи по рядам суровым войска: «Видно, знают супостаты о намереньях наших хитрых, видно, продали злодеи информацию коварно».

Приблизительно в 13.00 сообщили о выходе борта. По развалившейся на земле людской массе пробежало множественное движение. Группа раскрасила лица «Туманом». Проверились еще раз. Ждем очереди. Построились в колонну по одному у вертолётной площадки, выложенной обломками кирпича. Вот и наш борт. Несмотря на дополнительную массу от снаряжения, ветер сдувает. Рванули. Пропускаю вперед группу, заскакиваю сам. Внутри сидят надменные мужики, явно не армейской принадлежности, смотрят на нас с недоумением. Высокомерно так: «Что, мол, за соколики ободранные?». В ответ равнодушие полное, только мысль промелькнула: «Чего вылупились, не видите - пехота».

Пролетаем над лесом. Идем низко, иногда проваливаясь. Внимание на лес. Взгляд спешит зацепиться за что-нибудь, полянку, прогал в лесу. Пытаюсь оценить увиденное, но не успеваю, слишком быстро всё мелькает. Ожидание обстрела. Метаюсь взглядом по лесному ковру, пытаясь определить, откуда могут выстрелить. На заднем плане мысли о местонахождении базы противника. Подлетаем. Взглядом опрашиваю группу - все помнят порядок выхода? Все. Короткий по времени разворот, снижение – мы на земле.

Вперед, разлетаемся в круг. На некотором отдалении от нас стоят военные, вылупились как на цирк. Вижу оперативного. Докладываю о прибытии, уясняю, где размещаться.

За редкой цепочкой деревьев - обрыв. На краю уже разместились «Сокол» и «Мелкий» с «Ладогой», рассматривают реку. Подтянулись к ним, осматриваемся. Хороший вид. Обрыв метров 20, река, за рекой лес. На краю обрыва - парочка окопов. В один из них сажаю пулеметчика, прочие разворачиваются по краю. Миша пытается лучше осмотреться, беспечно стоит на самом краю. Интересуюсь: «Как насчет загреметь вниз?»

Беззаботно отмахивается, хочет доказать, что земное притяжение над ним не властно. Мол, дома, вместо зарядки, на обрывах стоял, и вообще - дома горы круче, а мухи злее.

Ладно. Отгоняю. Мишка отходит, уже забыв, что хотел посмотреть, и тут же начинает распределять отделению сектора наблюдения. Всматриваемся в противоположный берег. Кроны деревьев находятся ниже нас и служат превосходным укрытием от наблюдения. Можно стрелять и спокойно уходить. Жду, что духи так и сделают. В порядке бреда пытаюсь определить пути подхода, места размещения стрелков противника.

Иногда мысли перескакивают на природу и погоду. Тогда расслабляюсь, наслаждаюсь жизнью. В очередной раз понимаю, что удовольствие от того, что ты просто живешь, очевиднее всего именно тогда, когда ты имеешь варианты это удовольствие потерять.

Отвлечься от вредных мыслей помог подошедший «Хаммер». Сел в окоп, покурили, поговорили.

После небольшой задержки группа «Сокола» пошла вниз. Идут аккуратно, опасаясь мин. Остальные занимаются своим делом - прикрывают и наблюдают. Степа-снайпер прикипел к прицелу, «Малыш» за пулеметом, изредка оглядываемся. Ждем.

«Сокол», не обнаружив брода, вернулся. После короткого совещания решаем подорвать дерево на противоположном берегу, чтобы переправиться. Наш берег обилием деревьев не радует. «Сокол», раздевшись, обвязывается «колбасой» (сосредоточенный заряд). Переплыл реку и шныряет между деревьев, оценивая обстановку. Белизна тела ярко выделяется на фоне зелени, подчеркивая его беззащитность. Оценка закончена. Облюбованное дерево хорошо выделяется среди остальных. Это высокий бук примерно 60 сантиметров в диаметре. На противоположный берег перекидывают еще ВВ. Народ наперебой предлагает свои заряды, чтобы избавиться от лишнего веса. Еще одна «колбаса», не долетев, шлепается на середину реки. Четыре килограмма пластита терять так просто не резон, поэтому «Сокол» снова лезет в ледяную воду. Ныряет и находит заряд. Всё это время за «Сокола» просто страшно. Один, не прикрыт, виден хорошо, от нас его отделяет река, которая может очень сильно помешать, в случае чего. Тихонечко матерюсь, желаю «Соколу» удачи, рычу на своих, чтобы получше смотрели. Всё. «Сокол» исчезает. Спустя положенное время раздается взрыв. Некоторые комья земли долетают до нас. Дерево валится идеально, образуя нависающий над водой мост. Группа обламывает мешающие ветки и спешно переходит на другой берег. С плеч падает тяжкий груз - «Сокол» прикрыт и в безопасности. Настает и наша очередь.

Группа за группой переходят реку. На гребне обрыва нас провожает «Хаммер», раздавая подзатыльники на счастье. Это чтобы вернулись дать сдачи. Спускаюсь вниз, заняв обычное место в боевом порядке. Начался прибрежный кустарник. Ну, вот и началась война. Взгляд под ноги, взгляд по окрестностям, взгляд на группу. Дерево преодолеваем легко, не замочив ног. Река позади. Отряд - в круговую. С командирами перекидываемся парой фраз, еще раз уточняя детали. Начинаем движение. Сразу же возникает неудобство. «Одноразовый» («почетное» прозвище приданных саперов) мин боится, видимо еще больше нас, а ходить в лесу, удерживая направление, не умеет. Приходится поправлять его через каждые 30-50 метров. А это составляет известное неудобство, когда связь внутри группы зрительная, на условных сигналах.

Попетляв с полчаса, сажусь осмотреться. Дозоры растекаются в стороны, сам уточняю координаты. Вокруг спокойно, лес напоминает старый заброшенный городской парк. Сняв координаты и переговорив с «Качком», решаю убрать «Одноразового», в ядро - толку от него нет в головном дозоре, он только мешает, так как по уровню обученности - никакой. Движение приобретает знакомые ритмы. Во время одной из остановок «Малыш» ловит детёныша ласки. Бархатная шкурка приятно ласкает кожу, детёныш попискивает, и это действует умиротворяюще.

В 16.33 выходим к речке. По своему виду она больше напоминает ручей. Правда, достаточно глубокий, чтобы попытаться найти брод, а не переться напролом. Рассылаю дозоры. Уточняю координаты. Остальные ведут наблюдение за противоположным берегом. Дозорные возвращаются, нашли место, где можно попытаться перейти. Есть возможность пройти по дереву, что нависает над водой. Угол наклона дерева - 30-40 градусов. Высота над противоположным берегом примерно 3 метра. Ищем еще варианты. В 16.50 - выстрел! Началось! На другом берегу. Крутнувшись волчком, залегаю в ямке за деревом. Спустя секунду на другом берегу ответный шквал огня. Кто «встрял», «Сокол» или «Мелкий»? Оказалось, «Сокол», слышу доклад: «У меня один 300-й, в голову». В эфире гам, найдя паузу, вклиниваюсь с запросом - не нужна ли помощь. Достаточно вежливо посылают. Ухожу со связи. Там решают вопрос об эвакуации раненого. И я мешаю. Вижу тревожные взгляды своих разведчиков. Коротко довожу, что им необходимо знать, успокаиваю - 300-го эвакуируют, спасут, наше дело - выполнить задачу. Стрельба стихла. Из переговоров по станции ясно, что для эвакуации раненого подойдет «Хаммер». Выдвигаюсь к дереву для переправы. Миша пытается перейти, доходит до середины ствола, дальше не получается. Отправляю головной дозор дальше по берегу, сам решаю перейти по дереву. Глупо, конечно же, но раз получилось так, что самые подготовленные разведчики - командиры групп, то надо действовать. Пройти по дереву оказалось достаточно просто, имея лучшее по сравнению с остальными снаряжение - ничего не мешало. Проблемой стал спуск. Имея снаряжение на плечах и крутой береговой откос, можно поломать ноги при прыжке. Рюкзак долой, немного поколебавшись, сбрасываю автомат, сам лечу следом. Вес разгрузки сделал приземление ощутимо неудобным. Хватаю автомат и несколько изысканных выражений в адрес окружающей действительности - ствол забит землей. Граната в подствольнике. Два прыжка - я на гребне. Вокруг плотный подлесок. Видимость 20 метров максимум. Никого вокруг. Автомат буквально рассыпается в руках. Чистый ствол. Автомат собран. Чувствую гигантское облегчение. Сзади появляется головной дозор, расстекается по гребню рядом со мной.

Группа переходит реку по обнаженному броду. Слышен всплеск - один из пулеметчиков не удержался и свалился в воду. Переодеваем его в сухое. Всё нормально. Головной дозор - азимут, расстояние, группа - вперед. Идём нормально. Парни работают хорошо.

Вокруг тишина. Противник может быть рядом, но пока что пусто. Слышен отдаленный рев БМП - «Хаммер» эвакуирует 300-го. Во время одной из остановок отдаю ласку «Малышу». Тот кормит её тушенкой из пайка, кажется, ей понравилось.

18.14 - «Мелкий» вышел на связь. Он уже занял духовскую базу - нашел много интересного. Зовет в гости на базу, так как ночью «душки» придут обязательно. База не маленькая, один может не удержать. Дает координаты. «Сокол» с «Ладогой» уже двигаются к нему. Пока обговаривали сигналы взаимного опознавания, прочие условия встречи - вмешался комбат. Приказал двигаться к месту проведения засады, согласно решению. Понял, принял, выполняю. Желаю удачи «Мелкому», конец связи.

К месту проведения засады подошли уже в сумерках. Расставили МОНки, сигналки. Подгруппы заняли свои места, началось ожидание. Перехватываю доклад «Мелкого» о взятых трофеях. Духи смотались с базы, побросав даже разгрузки с боеприпасами, поэтому улов получился приличным. Вызвало удивление присутствие мины (в комплекте), стоящей на вооружении только у определенного рода войск.

В пехоте такую не возьмешь. Остальное - боеприпасы различных типов и прочие разности, представляющие интерес. Порадовался за друзей - окопы есть, боеприпасов столько, что можно каждый лист в округе прострелить два раза, продержаться ночь - не проблема.

Спустя некоторое время началась стрельба. Со стороны базы. Можно чётко различить кто бьет. Серия одиночных или разрозненные очереди – это духи. Шквал огня - наши. В перерывах между стрельбой духи что-то орут, воют. Мы с радистом и санинструктором развлекаемся, угадывая, когда воют духи, а когда - шакалы. Духи бродят между моей группой и базой, не приближаясь на дистанцию поражения. Жду. Если в очередной раз противник откатится от базы подальше, то попадет как раз в мои теплые объятья. Не выходит. «Сокол» с «Мелким» решают вызвать артиллерию. Чтоб не накрыло меня, еще раз уточняют мои координаты. Вместе решаем что дать артиллеристам. Дают пристрелочный. Понял, принял, жду. Мина ложится просто идеально. Даю подтверждение и загоняю группу по ямкам, благо, что они здесь присутствуют и присмотрены заранее. Береженого БОГ бережет. По связи передают: «Даю два огурца».

Принял. Жду. Кто-то из группы комментирует: «Сейчас нас накроют». Только успеваю сказать,что молитву уже прочитал (по установившейся традиции), как слышу полет «огурцов». По звуку понимаю, что огурцы» валятся прямо на голову, сейчас накроют. Удар. Звон. Комья земли. Шум в голове. По связи кто-то интересуется, с надеждой в голосе, как попали. Хорошо попали, считаю людей. Иваныч держится за ногу, шепчет: «ранен», «ранен».

- Кровь есть?

- Нет - землей ударило.

Все целы. Расползаемся по местам. Артиллеристы, получив поправки, перенесли огонь западнее. До утра лежим спокойно, слушая, как долбят наши. Радист периодически шипит на санинструктора: при звуке пролетающей мины тот впивается руками в сапог радиста, рефлекторно. Утром выходим к базе, дожидаемся «Хаммера». «Хаммер» уже второй раз нагло забирается на броне в самую середину Самашкинского леса. На этот раз за трофеями. Собрались все вместе. Стали делиться переживаниями. Не обошлось без смеха - меня снова приласкала артиллерия, у одного из бойцов пулей погнуло подствольник - у каждого нашлось что-то свое. Пока готовили к подрыву блиндаж, пехота, прибывшая с «Хаммером», стащила половину трофеев. Вернули после небольшого внушения.

Посмотреть на результат решил один из генералов. Вместе с «Хаммером» и «Ладогой» отправляюсь готовить площадку. Группа, усиленная пехотинцами рассыпается по лесу. Двое самых здоровых бойцов назначены прикрывать генерала телом. БМП крутится на полянке, уничтожая растительность. Наконец всё готово. «Ладога» готовится к разговору с высоким гостем, прикидывая, что будет его интересовать. Вертолет прилетел, покружил, передал, что с запада могут подойти духи, и улетел обратно. Матерились по этому поводу минут десять. Собрал группу. Бойцы испытывают разочарование - хотели посмотреть на начальство, вместо этого лишний раз лес прочесали. Возвращаемся к остальным. «Сокол» и «Мелкий», получив «добро», готовятся к эвакуации. Остальным приказано продолжать выполнение задачи.

Надеясь на то, что «бородатые мирные жители», увидев эвакуацию групп, придут посмотреть на остатки их базы, решаю остаться здесь. Все уходят. Мы не торопясь готовим засаду. День, вечер, ночь проходят спокойно. С утра сообщают время и район эвакуации, велят дожидаться «Мелкого» и найти подранка. Ждём. «Мелкий» прибегает налегке - на ПКМ по сотне патронов, у остальных - что осталось после первой ночи. Следов подранка в округе нет, двигаемся в район эвакуации. По пути находим отлично замаскированный схрон. Пулеметчики «Мелкого» в экстазе - появились боеприпасы. «Лом» в упоении обкручивается готовой лентой патронов на 400, радуясь, как ребенок. Мои тоже довольны - наконец-то с выхода придём с результатом. В результате спора с «Мелким» насчёт сравнительных достоинств заместителей командиров групп, решаем проэкзаменовать «Качка». «Качок» не подвел. Вывел к пункту эвакуации в 70-ти метрах от машин.

Для нас выход завершался до возвращения в ПВД (пункт временной дислокации). Вернувшись, узнали, что сержант Петров скончался от ранения, несовместимого с жизнью.